Меч ангелов - Страница 46

– Ну, приведите этого людоеда, – приказал кому-то Сфорца шутливым тоном, и я услышал два хрипло ответивших голоса и стук подкованных подошв.

Я развернулся, вошёл в комнату и сел на табурет у сбитого из досок стола, установленного на козлах. Минуту спустя вошли и элемозинарий с настоятелем.

– Слава Иисусу Христу, - торжественно произнёс Ламбах, как только меня увидел.

– Во веки веков, – ответил я.

– Здравствуй, Гаспар, – воскликнул весьма весёлым тоном Сфорца, игнорируя моё присутствие.

–Когда на тебя с неохотой глядят, радостно друга здесь увидать, -

пропищал Весёлый Палач, энергично кивая головой.

Элемозинарий подошёл к нему и дружески похлопал по плечу. Я заметил, что Палач из Тианнона вытянулся при этом, словно собака, которую приласкал хозяин.

Я услышал шарканье ног, сдавленные проклятия, и в комнату вошли два здоровяка (которых я не видел раньше никогда), которые тащили за собой Матиаса Литте. Одежда трупоеда была потрёпана, волосы слеплены засохшей кровью, глаза опухли от синяков, а нос почти раздавлен.

– А кто его так обработал? – спросил я.

– А кого это волнует? – ответил Сфорца вопросом на вопрос. – Разложите его на столе, – приказал он.

Мужчины бросили обвиняемого на стол посреди комнаты как мешок картошки. Литте что-то простонал, и тут же получил кулаком прямо в зубы. Я вздрогнул, но решил промолчать, зная, что моё мнение о ходе допроса в ни в малейшей степени не интересует брата Сфорцу. Потом руки и ноги Матиаса Литте были связаны так, что он лежал на столе, как распятый, а верёвки проходили внизу. Весёлый Палач что-то напевал и поворачивал инструменты над огнём. Я заметил, что Литте пытается поднять голову и посмотреть, что происходит.

Священник разложил рядом со мной свой пергамент и убедился, что его перо хорошо заточено. Затем посмотрел в мою сторону и улыбнулся немного обеспокоенной, немного испуганной улыбкой.

– Ну, начнём. – Сфорца потёр руки, а потом обвёл взглядом влажные стены. – Принесите нам бутылочку водки или какого-нибудь вина и кружки, – приказал он здоровякам, которые уже стояли у двери и тупым взглядом смотрели на обвиняемого. – Нужно немного набраться сил. – Он подмигнул настоятелю, и Ламбах засмеялся, как по команде.

Искоса я наблюдал за элемозинарием, который с явным удовольствием переводил взгляд с Матиаса Литте на Весёлого Палача, повернувшегося теперь к нам спиной. Я заметил, что пальцы Сфорцы снова невольно выполняли те странные движения, как будто посланник Святого Отца кого-то душил или ломал что-то на куски.

–Не достанется вина тебе, брат, но у Гаспара есть, что тебе дать –

почти пропел Весёлый палач, и раскачивающимся шагом потрусил в сторону Матиаса Литте. В защищённых перчатками руках он нёс горшок, над которым поднимался пар.

–Погляди, дружок, тут в горшке кипяток. В горло нальётся, и палач посмеётся! –

Он наклонился над столом и заметил, что обвиняемый смотрел на него выпученными от страха глазами.

Однако Весёлый Палач не привёл своей угрозы в жизнь, а просто плеснул кипятком на колени и бедра Матиаса Литте, а потом поставил горшок разогретым дном на его голый живот. Литте пронзительно заверещал и дёрнулся, но верёвки держали его крепко. Он не сумел сбросить с себя тяжёлый горшок, хотя сосуд закачался на его животе. Весёлый Палач прижал его, напевая себе под нос что-то, что на этот раз я не понял. Литте кричал всё время, страшным, охрипшим, полным боли голосом. Слишком часто я участвовал в допросах, чтобы это могло произвести на меня впечатление, но я заметил, что лицо настоятеля становится всё бледнее. Сфорца, между тем, улыбался, и, казалось, всё происходящее его забавляет.

– Гаспар, ещё рано, – сказал он мягко. – Сначала вопросы.

–Хе-хе-хе, хе-хе-хе,

Брат вопрос задаст тебе, -

петушиным голосом запел Весёлый палач.

Он взял горшок правой рукой и снял его с живота Литте. Но не успел я понять, что происходит, он с размаху врезал трупоеду железным дном прямо по сломанному носу. Одновременно он проехался грубой рукавицей по и так уже обожжённой и отстающей от тела коже бёдер. Пытаемый завыл и забился в путах.

– Прекрасно, – произнёс я. – Интересно, как его теперь допрашивать.

Весёлый Палач неосторожным движением оторвал кусок кожи, приставший к его рукавице.

–Был Гаспар сейчас неправ, слишком падок до забав–

произнёс он почти извиняющимся тоном.

– Подними его, – проворчал явно недовольный Сфорца. – Только аккуратно.

Палач из Тианнона извлёк из-за пазухи какую-то коричневую бутылочку, откупорил её, понюхал содержимое, громко потянув носом, и от души чихнул.

–Когда Гаспар чихает, Кто здоровья пожелает?–

Он оглядел нас узкими прорезями маски.

– Долгих лет тебе, Гаспар, - отозвался брат Сфорца, а настоятель пробормотал что-то невразумительное.

–Дол-го бу-дет Гас-пар жить, на кус-ки лю-дей пи-лить. –

В этот раз Весёлый Палач ещё и радостно притопывал ногами в такт. Я заметил, что отец Ламбах впился ногтями в столешницу, а глаза его становятся всё больше.

Надо признать, что попытка Палача из Тианнона привести Маттиаса Литте в сознание увенчалась большим успехом, нежели пытки. Вскоре я услышал стон, прерванный жалобными всхлипами. Плечи трупоеда дрожали как в лихорадке от боли и ужаса.

– Нет, нет, нет, – забормотал он, как только увидел над собой золотую маску. – Чего вы от меня хотите?

–Ты правду должен нам сказать, чтоб страшной боли избежать…

Весёлый Палач похромал к очагу; я заметил, что он вынимает из огня разогретые докрасна клещи.