Меч ангелов - Страница 80

Долго ждать не пришлось, так как я увидел фигуру, бегущую прямо в мою сторону. Бегущую, добавлю, с нечеловеческой скоростью и держащую в руках короткий лук. Как из такого лука можно было выстрелить с такой силой, оставалось загадкой, на которую я не смог найти хорошего ответа. И, наконец, фигура приблизилась ко мне и остановилась. Замерла в десятке шагов от меня. Женщина с торчащими во все стороны седыми волосами, с обожжённым солнцем лицом, покрытым глубокими бороздами морщин. Но не это выделяло её среди других человеческих существ, а тот факт, что у неё были зашиты веки. Я отчетливо видел толстые, вросшие в кожу швы около её невидящих глаз. Я бесшумно сделал шаг влево, плавным движением сдвинув ногу. Её голова сразу же повернулась в мою сторону, а лук, который она уверенно держала в руках, изменил положение. Так она видела! Но каким образом она могла увидеть мой шаг, если закрытые и зашитые веки не могли пропускать в глаза даже солнечный свет?

Она сказала что-то на незнакомом мне странном языке с мелодичным звучанием. Когда она говорила, её губы двигались, но лицо оставалось мёртвым и безвыразительным. Она повторила фразу громче, и мне казалось, что я слышу в тоне её голоса нетерпение. Я уже видел, что она обладала мастерством в искусстве стрельбы из лука, и у меня не было сомнений, что она успеет прицелиться и выпустить стрелу прямо мне в сердце прежде, чем я успею до неё добежать.

– Кто ты такая? – спросил я, стараясь отчётливо выговаривать слова.

Она не поняла моих слов, а я надеялся на то, что она знает хотя бы простейшие фразы нашего языка. Она снова что-то сказала нетерпеливым тоном и махнула головой, как бы давая мне знак, чтобы я ушёл с её дороги и отступил от входа в пещеру. Безусловно, я мог так поступить. Определённо она охотилась не за мной, а только за Нейшальком, также определённо она была настолько великодушна, чтобы не отнимать мою жизнь в процессе уничтожения своей жертвы. И это была ошибка, ибо в таком случае я должен был отнять её жизнь. Я даже не представлял себе, что инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-Хезрона, слуга Божий и молот ведьм мог бы отступить перед слепой старухой. Хотя бы она и была равно искусной лучницей и искушённой в своём тёмном искусстве ведьмой. Кроме того, я должен был доставить Нейшалька в монастырь Амшилас, ибо его умения будили мой самый живой интерес. А доставку монахам трупа вместо живого чернокнижника я счёл бы личным провалом.

У меня было мало времени на принятие решения что делать. Не мог же я надеяться, что мы так и будем стоять перед входом в пещеру и греться в лучах летнего солнышка. У неё свои задачи, у меня свои. А эти задачи, к сожалению, друг друга исключали, что означало, что уже через минуту один из нас избавится от мирских забот. Каким образом старуха замечала мои движения? Может быть, слышала? Нет, любезные мои! Мордимер Маддердин, когда только захочет, может двигаться, как кот на охоте, и под моей ногой не имеет права зашелестеть даже травинка. Может тогда, она чувствовала мой запах? Кто знает? Стояла она, правда, в добрых двадцати шагах от меня, но если у нее собачий нюх, глаза и в самом деле не были ей нужны, чтобы выследить жертву.

Меня осенило. Так вот, когда-то давно я слышал историю о человеке, который велел выколоть ему глаза, чтобы зрение не мешало ему видеть истинную природу людей. Поэтому, возможно, эта старая женщина замечала ауру моих мыслей? Ха, стоило попробовать.

Я закрыл глаза и погрузился в тихую молитву. Я избавился от мыслей, как нас этому учили в нашей преславной Академии. Старуха что-то крикнула раздражённым тоном, но звук дошёл до меня словно с большого расстояния и не вызвал даже тени мысли. Инстинктивно, неосознанно я отошёл на несколько шагов в сторону, и чувствовал себя так, словно я плыву над землёй. Молитва текла во мне и вокруг меня, окутывала непроницаемой завесой, хранила, успокаивала и формировала связь, соединяющую меня с нерушимой гармонией мира. Я услышал свист стрел. Сначала одной, потом второй, но этот звук не затронул ни одной струны в моём сознании. Я просто его отметил. Я был лишь пылью, гонимой ветром вселенной, я был всем, и всё было мной. Я даже не должен был произносить слова молитвы, ибо молитва была частью меня самого, я погрузился в неё, а она в меня.

Старуха была очень быстра. Но не настолько быстра, чтобы остановить кинжал, который я всадил ей под лопатку. Выход из молитвенного спокойствия и разрыв связей с гармонией мира ощущался как удар в самое сердце и разум. Я знал, что женщина в течение короткого мгновения перед смертью поняла, что я стою за её спиной с кинжалом в руке. Но у неё не было времени, чтобы что-то сделать. Лезвие пронзило её сердце, и она умерла практически мгновенно. Ещё несколько мгновений её ноги в высоких кожаных сапогах взрывали траву, а потом она замерла, лёжа в луже крови. Её зашитые глаза неподвижно смотрели в небо, а на морщинистом, как кора старого дерева, лице утвердилось выражение спокойствия. Я вытер кинжал о край куртки и повалился на колени. Из моего носа полилась кровь и смешалась в траве с кровью, текущей из раны старухи.

– Вы справились! – В голосе Нейшалька я услышал изумление и восхищение.